Как только открылась дверь, я увидела перед собой крупного светлоглазого, улыбающегося хозяина своей мастерской, больше, как мне показалось, похожего на одного из великих писателей советской эпохи, умные, выразительные глаза, энергичные выражения лица и жесты. И потом уже в процессе разговора у меня все время было ощущение, что я его хорошо знаю, что это человек, с которым мы уже не раз виделись, общались, обменивались мнениями. Он проповедник своих взглядов, идей, позиций, словом, не только художник, но гражданин с чувством своего профессионального и человеческого достоинства, который четко и внятно говорит и рассуждает на разные темы, но с особой горечью о настоящем состоянии изобразительного искусства.

За те полчаса, что мы общались и пили чай за разговором Вмктор Семенович стал открытием, потому что он мыслитель. Я с интересом стала разглядывать его работы. Это была отнюдь не реалистическая живопись и не похожая на импрессионистскую, а совсем другая.

Чтобы уяснить для себя художественное направление, я, естественно задала именно этот вопрос и получила ответ, что это постсупрематизм. Как мне показалось, каждый холст отличался от другого какими-то новыми находками, идеями, которые человеку неподготовленному, как я, не так-то просто сразу разобраться при всей остроте восприятия. Я увидела его полотна с квадратами и другими геометрическими фигурами и после некоторой заминки опять спросила о том, чего не могла постигнуть сразу. И в ствет услышала целый научный трактат об этом направлении в живописи. Пересказать не смогу, но слова звучали убедительно.

В другой комнате я увидела другие по жанру и исполнению картины и поразилась тому, что краски на них словно горят! Он в это время ставил чашки на стол, чтобы угостить нас чаем и поэтому я не торопилась со своим вопросом. Но мне показалось, что глядя на эти яркие краски меня охватила какая то радость. Значит, не только квадраты, в которых я ничего не смыслю, пишет мастер. И у меня появилась надежда, что может быть, и про гениальные квадраты я что-нибудь в конце концов пойму. У автора же на этот счет целая своя философия. А я всего-навсего лишь дилетант в такого рода искусстве. И с большим интересом стала его слушать.

Все-таки настоящие художники обладают каким-то особым природным чувством, чувством красоты.

Я его не видела за мольбертом с холстом в работе, но почему-то вдруг в доли секунды представила себе эту картину: как он сначала расхаживает по мастерской, собирается с мыслями, мечтательно глядит куда-то, в какой-то свой мир, нам недоступный далекий и мистический и только потом, двинув брови, взяв сильными пальцами кисть с размаха набрасывает эскиз. И если он ему подошел и так и эдак, то глядя на него со стороны, он со всей своей экспрессивной натурой отдается творческому порыву до конца, пока не увидит того, чего просила его душа.

Мне кажется, что это настолько глубокий творческий процесс, когда совершенно неожиданно на холсте получается то, чего художник, может быть, сам и не ожидал. Это, на мой взгляд, называется плодом воображения, да какого еще воображения! И это только для тех, у кого тоже очень богатое творческое воображение. Таких людей с тонким психологическим устройством его картины потрясают.

Они действительно обладают магическим воздействием, глядя на них тебе передается целая гамма чувств сразу: и тревога, и удивление, и восторг, как правило, все сразу, плюс недоумение: как это человек может видеть в обыкновенной для обыкновенного человека Луне — женщину? То она унего «Фиолетовая Луна», то «Зеленая Луна», которая танцует, то «Луна с цветами» — хотя и очень грустная, а то вдруг «Груши под луной» и она сама как груша, которую хочется попробовать на вкус. «Луна и тайна» и «Луна с гитарой».

Словом, художник влюблен в Луну, она для него любимая женщина и он видит ее такой, какой хочет видеть, она для него — существо одушевленное, то есть живое, он видит и воспринимает в ней все то очарование, которое хотел бы видеть в любимой женщине. И видит, и чувствует ее так как никто. Удивительно!

Я тоже люблю любоваться луной, но ведь мнеи в голову не пришло бы ее изобразить на холсте в разных нарядах и обличьях. А для него она словно муза. Вот что такое художник и его личная философия. А ты уж смотри и представляй себе Луну и вспоминай похожа она на ту, которой ты любишь любоваться по ночам. Ведь с юности ты любовалась луной и «Лунной дорожкой» на известной картине Куинджи. Вот и повод не только пофилософствовать, но и понять, что художники — люди с исключительно живым воображением и многим из нас до них ох, как далеко!

Он самую обыкновенную простую ворону видит и изображает так, что аж дух захватывает от ее неожиданной красоты и непохожести на других пернатых. Ворона — тоже его любовь! И ты, глядя на ворону на холсте тоже влюбляешься в нее и любуешься как самой красивой птицей на свете. Вот она — магия живописи!

Я обычно смеюсь, глядя как вороны таскают мою собачку, пикинесса, за поводок-цепочку, она же блестит! А художник Виктор Казарин, как мне показалось, увидел в ней человеческие черты, чуть ли не демонической женщины. Ей Богу! А в «Красном петухе» страстного, сгорающего от любви мужчину! А в «Быке» — несчастную жертву низменных человеческих страстей.

Когда смотрю на его «Замерзшую лягушку», то припоминаю свое чувство жалости к лягушкам, квакающим в ночи под холодным дождем и никому абсолютно ненужным и жалким существам.

«Корабль в ночи» жутко одинокий и таинственный и очень отличается настроением от того, который «На просторе». Его «Лиза» словно задумалась о своей несчастливой судьбе и надула губки как маленькая девочка от обиды, но буйные яркие пятна краски вокруг лица и головы, рассказывая историю ее несчастий, словно кричат, что все прошло и это пройдет и не стоит отчаиваться, потому что жизнь прекрасна и удивительна!

Словом, одно я поняла точно. Его картины — это сама жизнь вокруг нас, это те рыбы, лягушки и прочие зверушки, которых автор видит очеловеченными и безумно красивыми, И каждый, наверное, вего картинах видит свое мироощущение, но то, что оно потрясает своей какой-то из самой глубины души идущей философской новизной — это приводит в какое-то необъяснимое волнение от вдруг открывшейся истины, что мы все и люди, и звери — Божии твари и должны любить и беречь друг друга от зла, постепенно осознавая, что для чего-то нас послал Господь на эту Землю, и неиначе как для того, чтобы творить добро и жить по его заповедям.

Вот так я постаралась проникнуться тайнами души прекрасного мастера живописи Виктора Казарина.

— Виктор Семенович, рада побывать в гостях у известного художника.

— Я просто художник, я никакой не заслуженный, не народный, но в силу того, что вышел из народа,можно назвать меня народным.

— Самое интересное при том, что вы не заслуженный и не народный, но вы на слуху, и именно это привело меня ктому, что я очень захотела, чтобы мои читатели увидели художника Виктора Казарина, полюбовались его мастерством и поразмышляли бы, чем вызвана его редкая манера письма, поскольку, как мне кажется, современные художники склонны больше к реализму. Может быть, это попроще, как вы думаете?

— На слуху я, наверное, из-за того, что у меня была громадная персональная выставка в Манеже. Это было в 1991 году. Там участвовало 600 моих работ, причем 62 из них это холсты 200х300. Очень много работ не поместилось, где-то тоже порядка шестисот. Много проданных, подаренных, и разъехавшихся по разным странам и разным музеям. Я думаю, что это играет свою роль, что мои работы приобретают люди не только в нашей стране, но и за рубежом.

Моя манера письма — экспрессионизм, что в переводе означает «выражение души». В самом начале своего творческого пути я пошел этим путем, даже если давали задание в институте нарисовать куб или конус, натюрморт из кубов и конусов, я никогда не начинал писать эту работу до тех пор, пока мне что-то не начинало казаться, пока не возникал какой-то образ. А ведь трудно увидеть образ через куб, через шар, но я пытался увидеть. Либо настроение какого-то солнечного дня или снежного, либо вечер. В общем-то я привязывался к какому-то ощущению. Характер ощущений был разный.

— Про характер ощущений мы обязательно поговорим, но мне хочется спросить: тот образ, который вы изначально ставили себе как задачу, прежде чем он появится на полотне, где он должен был возникнуть?

Образ не может быть одним, образов много, но он зависит от состояния художника.

— От состояния его души или настроения?

— Настроения, если они повторяются очень часто — в течение дня, в течение месяца, года — это уже переходит в состояние, В результате повторения постоянных настроений у художника должен возникать образ. И уже тогда задача художника найти те средства, тот язык, при помощи которого он бы был наиболее ясно выражен, Если у художника много образов — это счастливый человек, Счастье его в том, что он может разнообразить свою жизнь, и творчество у него будет более разнообразным, ему самому будет более интересно, Если его рассматривать просто как человека, то ему более сложно, потому что иметь много образов — это, значит, иметь много ума, а ум так просто не схватишь, его надо отрабатывать, разрабатывать и направлять на полотно.

— Вы очень интересно рассказываете. Вы сказали, что чем больше образов у художника, тем богаче становится человек и духовно, и как мастер. И то, что ваши картины разошлись по миру, это как раз, наверное, и свидетельствует о том, что у вас много образов, и рука мастера твердая, а скорость письма тоже зависит от мастерства или нет? Или над одной картиной приходится долго трудиться, а другая получается быстро и оказывается более удачной?

— Разрабатывать образ художнику приходится годами, один какой-то образ, потому что он так просто не дается. Это только кажется, что посидел, подумал, и все получится. Нет. К нему должны отработаться приемы для изготовления образа.

Как Нико Пиросмани нашел приемы и потом при помощи этих приемов он выражал самые разные настроения, и амплитуда этих настроений от лирических до трагических. Когда он нашел свою технику, то. он смоги свою душу выражать. Также и Ван Гог. Когда он нашел свою психофизиологию, свой характер, он жил с этим характером. Надо было найти свои приемы... у Ван Гога быстрая, бегу-щая кисть, с изгибами, с изломами. Она выражает оттенки его души. Самое сложное, что каждый художник должен найти свой почерк.

— Вы говорите, что самое сложное, создать этот образ, мастерство и изгибы линии может чувствовать обыкновенный человек или только художник, мастер видит и может отличить одну технику от другой?

— Обыкновенному человеку может прийти образ — сложный, интересный, богатый, Такой образ как у Врубеля — «Царевна Лебедь», как у Бориса Мусатова, у Петрова-Водкина «Купание красного коня», это все может прийти обыкновенному человеку, либо во сне присниться. Но вот сделать это обыкновенный человек не сможет, да и художнику сделать этот образ зачастую не под силу, здесь нужно потратить лет 20 для того, чтобы найти приемы, которые соответствовали бы этому образу, А художник живет с этими образами, и все ощущения художника пройдут через этот образ — получается это и есть индивидуальное лицо художника.

— Вот как интересно, Виктор Семенович, теперь я поняла. Ведь думала что вот Чехов пишет по-своему и мы его всегда отличим от Достоевского и Толстого... Скажите, много лет нужно вынашивать внутри себя, чтобы родился этот образ, чтобы потом перенести его на холст?

— Душа дана всем людям одна, только одному в большей степени, другому — в меньшей. Если человеку дан сложный образ изначально и он к нему стремится, то и картины у него будут сложные, глубокие. Например, тот же Ван Гог, Пиросмани, Руссо, Врубель — много примеров можно приводить.

— А ваш любимый образ? — Лично мой образ связан с какой-то тоской, потому что она извечна, она дана нам вместе с душой; с красотой, со стремлением вперед, от этого физиологический экспрессионизм на полотне. Но и каждый художник должен обладать экспрессионизмом. — Что касается тоски... Вы, наверное, хотели сказать не «тоска», а глубина мысли, размышлений. А это, естественно, делается не улыбаясь, а несколько в другом состоянии.

— У Чехова есть такое выражение «извечная тоска»...

— Но вы ведь не носитесь со своей тоской?

— Она пронизывает. Если говорить о том, что должен нести художник, как человек в себе, в своей душе... Ведь он не носитель только своей буйной радости, не только умиления от детей, от природы. У него должно быть сложное отношение к природе, к исканию Бога. Такие настроения хорошо переданы у Феофана Грека, я его до сих пор считаю самым лучшим художником для себя, потому что он докопался до таких чувств и ощущений, до такой глубины, что современные художники не могут достать его именно по этим показателям — по глубине образа. Образ обладает не только широтой направлений, но и глубиной — это главное. Это основной принцип отличия великого художника от любого другого.

— Недаром современники не могли их понять, а только спустя время наступало прозрение — и эти картины до сих пор ценятся. А как вы думаете, наши современные люди, обыватели, которые приходят на выставки, способны понимать всю глубину чувств, которые художник вложил в свои картины?

— Мне кажется, что сейчас не стоит задача у художников и тех, кто подкармливает этих художников, что бы художники искали сложные чувства и ощущения. Поэтому все больше сейчас искусство идет по направлению к упрощению чувств, к упрощению понимания жизни, упрощению развития души. Это началось с примитивного импрессионизма — что вижу, то и произвожу. Это беда.

И вот это дошло до сегодняшнего актуального искусства. Оно хорошее, нормальное искусство, если посмотреть на него с подвыпившей точки зрения — выпил, посидел за столом, вышел на улицу, там увидел —художники тебе подсвечивают облака, зажигают разноцветные огни, все немного похоже на карнавал, сам можешь поучаствовать, открыть мобильник и что-то понажимать, где-то цвет изменился... И вот с таким хорошим подвыпившим настроением вернулся домой, добавил еще — и хорошо день провел. И все меньше остается картин и художников, которые бы занимались духовной сферой. И это «актуальное» искусство задавило всех, на выставках его все больше и больше. Но я бы не сказал, что оно имеет успех, просто оно заполонило все выставочные залы.

— А кто придумал концепцию актуального искусства. Для чего? Для бездуховности, для того, чтобы нация не поднималась душой ввысь, а жила бы на земле и только бы потребляла все, в том числе и живопись?

— Это не только в России, это везде, это же к нам пришло из Америки.

— Но наши русские художнини, и в том числе Вы, не поддаетесь этим веяниям и концепциям, чего бы это не стоило, а отстаиваите свое искусство, которое будит в людях душевные волнения и мысли?

— Если искусство не поддерживать и не вести какие-то интересные разговоры и беседы о нем, то оно в массе художников будет затухать, и будет преобладать бездуховное, поверхностное, образ пустоты будет пронзать мир все больше и окончательно завоюет его.

— То есть, художника загоняют в какие-то определенные схемы, рамки?

— Да, совершенно верно. Это путь на деградацию всего человечества вообще. Если не развивать духовную сферу в человеке, то они всем скопом будут идти к дьяволу. Пустота от дьявола. Образа пустоты нет, он не содержательный. Этот образ не относится к художнику вообще, который желает создать какое-то чувство, настроение, какой-то образ — сложный или не сложный. Пустота это пустота, это ничто. И когда мы организовано пошли в это ничто, то что же нас ожидает?

Ничто и ожидает. Мы все дружно идем под эстрадные песенки к этому «ничто». И скоро нас ничто не будет интересовать. Когда кого-то приглашают на выставки актуального искусства и берут интервью, например, у 16-летних посетительниц, то те отвечают — клево! А что «клево» они сказать не могут.

— Виктор Семенович, у Вас есть содружество таких же мыслящих, серьезных людей, мастеров или приходится страдать в одиночку и как с этим бороться, чтобы не деградировало эстетическое чувство и мыслящее существо русского человека?

— Нет, у меня нет содружества. Его в принципе нет, и я не вижу ни одного художника, который бы мог идти в этом направлении. Сколько у меня было учеников, а они все-таки сдались — деградировала душа, человек не развивается и в результате от него ничего не остается.

У молодежи еще есть какие-то попытки, но когда они подрастают, проходит лет десять и тем более, когда деньги находятся на стороне вот этой пустоты, то человек меняет позиции, прекращает искать образ, прекращается поиск своего языка для этого образа и к идет за деньгами, идет в эту пустоту. Пока не будет какой-то общественной идеологии, как выживать русскому государству, русской нации, то не будет развития ни у художников, ни у писателей, ни у поэтов.

— Может быть, надо менять идеологов, как иногда политтехнологов? Ведь художники люди от Бога, одаренные. А то ведь теперь получается, что любой решит, что он может бог знает что по этой концепции, пустоту какую-то вылить на полотно и продать за бешеные деньги. И все будут думать, что это гениально, что именно это правильно.

— Это все внушается и поэтому все меньше серьезных артистов становится. Они может быть и хотели бы играть серьезные роли, но им дают мешанину, чтобы быстрее деньги заработать. И люди просто не доживают, умирают молодыми, как Галкин. Хорошие, прекрасные артисты, а они не сумели сыграть того, что в них есть, тот образ, который в них накопился.

— Такое ощущение, что Господь прибирает лучших, исстрадавшихся, измучившихся, которые уже все, что могли, сделали, а больше они не выживут втакой среде.

— В артистической среде еще есть люди, а вот среди художников маловато будет. Я этой сферой занимаюсь серьезно, хожу по выставкам, наблюдаю — все что-то меньше и меньше. Хотя расцвет был, и был он во время перестройки, тогда вышло много хороших начинающих художников. Тогда дали свободу. А как вы знаете, при сильном правителе идет активная работа, при слабом — идет расслабление и расхищение, деградация нации. Я жду, когда будет хорошая идеология, и сразу появятся прекрасные художники, которые будут положительно к ней относиться, и отрицательные — которые будут отрицать эту идеологию. Начнется спор, начнется разговор между этими художниками, борьба. И в результате этой борьбы начнется брожение ума, и начнутся интересные действа. И появятся новые образы, и им захочется искать Бога в конце концов.

— Вы знаете, я хотела задавать вопросы на бытовом уровне и вдруг в лице художника увидела гражданскую позицию, для меня это не только удовольствие, но даже и стресс какой-то, что оказывается и в живописи настоящие мастера кисти переживают за ту бездуховность, которая отражается в обществе . Я желаю вам много сил, удачи, успеха. И пожелайте, пожалуйста, что-то молодым художникам...

— Спасибо.

Я пожелаю молодым художникам, чтобы они не теряли свою индивидуальность, не стремились идти за быстрым рублем, а слушали бы себя, свое подсознание, думали бы о том, для чего они рождены, искали бы цель в жизни и творчестве. Пусть они ее ненайдут, но все равно время будет потрачено не зря, и они не утеряют свой талант.

Если каждый художник будет развивать свой, данный ему Богом талант, то он уже не зря будет жить на этом свете.


— Пока есть такие мыслители, как вы и подобные люди, которые попадаются мне в моей журналистской деятельности, я думаю, что мы прорвемся, выживем и возродимся.